ERNST JANDL / ЭРНСТ ЯНДЛЬ


яндль родился в 1925, умер в 2000 году в вене, во время войны был в американском плену, так выучил английский, после войны учился на англистике, в 50е познакомился с фридерикой майрёкер (будущей невенчаной женой на всю  жизнь) и другими нетрадиционными поэтами, был близок к венской группе
(авангардисты, именовавшие себя также конкретистами), но в ней не состоял,
написал десять томов экспериментальных стихов, разных по форме - от
"речевых" до графических. почитать яндля можно в моих переводах тут:
http://spintongues.vladivostok.com/ernst_ya.html

анна глазова


aus "sprechblasen" / из "речевой пузырь"

1957-1967



предисловие

1

дерево искусно
и всё в воздухе
тоже. издалека
природа поднимает тень.
воздушно тает на ладони
чёрная глубина. не изгнано,
ещё вернётся упомянутое
короткое короткое время.
ведь снег и иней
ещё достаточно тесны.
чу! он спокойно
очищает вишни.

2

в заложниках
в этой каменной куче
он смотрит
из-под лучей
на север.
на лоб и подбородок
небесные звёзды
слетели вглубь
из заклёпанных глаз.
что-то
есть жук.
огненный шар.
тридцать тысяч
родила
песчинка.

3

быстрей и меньше: это
порядок
и запылён.

дальше
облетают
широкоплечие улицы
ребро и корабль.

до корня прожжён,
с отвесным клювом,
считать
вороньи крики.

чужое выскальзывает
из-за молний.

волокно
раннего поколения
примерить.

***

лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь
лишь лишь

***

тяжкие
               стены
                            тяжкие
                                          стены
тяжкие стоны тяжкие стоны
тоже и  стены тоже и  стены
тяжкие стоны тяжкие стоны
тоже и
               стоны
                           тоже и
                                          стоны

***

знамя и ужас немецкого народа
знамя и ужас немецкого народа
знамя и ужас немецкого народа
знамя и ужас немецкого народа
знамя и ужас немецкого народа

***

1944          1945
война          война
война          война
война          война
война          война
война           май
война
война
война
война
война
война
война


(конец одного периода)





***

ча
  и
   сы
  и
ча
  и
   сы
  и
ча
  и
   сы
  и
ча
  и
   сы
 
          


мученичество св. петра

стопа стопа

нога нога

муж





левая                      правая

борода

                              глаз глаз                            


латинский опус
                           для фридерике майрёкер

i

низ
лежащий к леву
глубоко вниз
на долю ниже
глубже чем
взмыть долой
ниже следующий

ii

возбудить
броситься
запнуться
очень юная
беспокойная
и опасная
тьма во впадинах
проникнуть внутрь

iii

самый низ
до корня
внести
вздрогнуть
чуть выше
чуть ниже
вложить в могилу
в лежачем порядке

     iv

нижайший
незначительнейший
наихудший
стикс
вкипятить
из грудной глубины
сердечной глубины
renovare dolorem1

     v

от правого края
от левого края
от глаза
и вниз
дерево
без плодов
глубоко вниз
в петлю

     vi

гидра
аид
чашу жертве
бедняге
опрокинуть
не успев осуществить
не окончив
серебряный слиток

     vii

корни рогов
опуститься до дна
начал драку
опуститься до дна
стыд смущённо бормочет
опуститься до дна
поставить на лошадь
плутон

ряд

одень
дав
тир
читали
пить
шест
семя
оземь
дева
тестя

вифлеем

вон но извне но долой: красный
рог и рог: серый
ухо и ухо из
мужчины в которой женщина

мореход обмывает свой первый
рог-близнец ухо-близнец глаз в глаз
опрись на трость пусть
на голове рога

ты как корова дева
без живота и ниже
уловлена в хлеве у вифлеема ловя
божьего мужчине в котором будут женщина

младенца


с третьей попытки

                    себе в
он хочет                   пувисокстить
                     пулю


                    себе в
он хочет                     пвуисстоикть
                    пулю

                    себе
он пустил               пвуилсяок
                       в

проба слуха

1

высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы
высшепоставленныгаммы

2

высокопоставленные гаммы
и сыры

высокопоставленные сыры
и гаммы

высокопоставленные гаммы
и высокопоставленные сыры

мои высокопоставленные сыры
мои высокопоставленные гаммы

3

слушайте меня дабы
слушайте меня дабы
слушайте меня дабы
мои сэры и дамы

тоска

лллббббб
лллббббб
лллббббб
лллв
лллв
лллв
лоллово
лллллллв
лллллллв
лллллллв
ю
оь
лоллово
оь
ю
лллббббб
лллббббб
лллллллввввввв


изображение похорон

он очень мазал и сегодня получит только хлеб
два раза в год он говорит очень бегло
с двух начали очень пить
форма очень ласкает его вкус
никто не был очень растроган
теперь все должны оставаться очень спокойными
где оставаться очень запричитал отец
телефон очень зазвонил
сколько желудков спросил он очень охвачен чувством
с ним она очень занята
жилец мясорубин это раньше очень допускал
всё обнялось очень тесно
очень хлопали сквозь слёзы
это звучало очень одутловато
сильнейший характер очень вспотел
небо очень падало
запах был очень быстр
отца очень спрашивали
младенец очень плакал
даже тот кого очень хвалят и тот  упадёт
отец очень грохотал
куропатка очень заблуждалась



вокруг гробов блуждает куропатка
увидев на столу гробы отец уж больше не грохочет
кто хвалит гробы сам туда попадёт
по гробам плачет младенец
есть ли гробы спрашивает отец
в запахе гробов я быстро исчезну
гробы падают с неба
неся тяжёлые гробы потеет сильнейший характер
гробы раздуваются
на гробы хлопается слеза
к гробам всё теснится
жилистые гробы мы пропустим через мясорубку
пойдём гробов займём
сколько гробов охватит человеческий желудок
вместо гробов звонит телефон
где остались гробы причитает отец
когда-то все должны свои гробы оставить в покое
и чтобы никто мне не трогал гробы
форма гробов ласкает вкус
два гроба спились
два раза в год гробы сбегают из дома
гробы не намазывают на хлеб




две невесты: один немецкий монумент

гёте:

приди и прилобь меня мой малыш
ведь так много мест во мне
из которых одно бы лишь
исходило б из сердца вовне

шиллер:

приди и присердци меня мой малыш
ведь так много мест во мне
из которых одно бы лишь
изо лба исходило б вовне

***

            смой
            смой
            смой сом
       но смой сом
       но смой сом оже
       но смой сом
            смой сом
            смой

ё смойёсь дё сморти


разговор

ответил он
они спросили

ответил он
они спросили

ответил он
они спросили

ответил он
они спросили
ответил он

***


нет


нет


нет


нет


нет


нет


нет






(ответ на семь не поставленных вопросов)


Автобиографические Заметки

1

Эта жизнь не наполнена загадками – да и что бы это были за загадки? – но мне хватает того, что есть, чтобы немел язык, перехватывало дыхание…
О чём бы рассказать? Да только о стихах же, пока они ещё не набрасываются на автора и не раздирают его на куски. Он прижимает их к себе и одновременно отталкивает, посылая их в жизнь, на люди, не имея возможности проследить их пути. Там они принимают разные обличья и говорят всякий раз на ином языке, и стихи забывают автора, если он этого хотел.

2

Жизнь может быть очень голой, как говорит длинная лента, состоящая лишь из "лишь лишь". Кинолента с двумя актёрами i и l несколько веселее, несмотря на то, что вначале события развиваются плавно и печально, но потом i внезапно возвращается, и они оба радостно пританцовывают друг вокруг друга. Для меня l – мужчина, а i – женщина; но я не настаиваю.

3

Такое название, как "Laut und Luise"2, бывает только раз в жизни, и только раз в жизни у человека может быть мать по имени Луиза. Когда через два года, в 1968, я готовил к изданию следующий сборник, "Пузырьки речи", я собирался назвать его Flugschlüsse3, но уже в контракте это слово извратилось в Flugschüsse4, чего я совершенно не имел ввиду. Сходство в звучании с Trugschlüsse5 не было для меня секретом, но я не придавал ему большого значения. В конце концов, я дал убедить себя в том, что предложил неоднозначное, сложное для понимания название и после долгих колебаний остановился на "Речевом пузыре", сразу же безоговорочно принятом. К тому времени за мной закрепилась репутация "оратора".
(Flugschlüsse должны были означать приземление после каждого стихотворения в отдельности и всех их в общей сложности, - жёсткое или мягкое, с ударом об землю или катастрофой.)

4

Открой рот! – говорили мне мать и отец, не пытаясь меня накормить, а пытаясь научить говорить отчётливо, и таким образом, через многие годы я пришёл к оральным стихам, о которых ходит слух, что я один могу их произносить и после прочтения коих я часто вынужден отвергать предположения об особом речевом таланте или отвечать на смехотворный вопрос о предварительных упражнениях перед зеркалом. (Этот слух меня не устраивает, так как я хотел бы, чтобы мои стихи, некоторые из них, пережили меня, мой голос. Именно так я с самого начала представлял и представляю себе цель написания стихов – они должны отделиться от автора, не только чтобы существовать независимо от него в пространстве, но чтобы пережить его и во времени, и только потом медленно раствориться в темноте. Некоторые из тех, кто узнает об этом только сейчас, сочтут мои мотивы старомодными и сентиментальными и будут разочарованы в своих прежних представлениях обо мне.)

5

То, что стихи были инициативой матери, а сын начал писать свои из подражания и так оказался перед лицом дела своей жизни, и то, что отец-художник тоже повлиял на моё художественное развитие, говорилось обо мне неоднократно, и теперешнее повторение, собственно, безотносительно.

6

В том, что стихосложение постепенно оказалось в центре нашей жизни, повинны и я, и Фридерика Майрёкер, с самого начала нашей связи оказывавшие влияние друг на друга. И пока мы вот уже почти четверть века шагаем рука об руку (при этом я должен признаться, что временами ей приходится тащить меня за собой, как невоспитанного мальчишку), её сила и уверенность в себе постоянно растёт, а её стихи, от "Смерти от муз", 1966, до "Дома для святых", 1978, достигли кружащей мне голову высоты, но она нисколько не намерена на этом останавливаться и торжественно поклялась достичь 150-летнего возраста.

7

Я родился 1 августа 1925 г. в Вене и 15 числа того же месяца был крещён по римско-католическому обряду. У меня сохранилось завещание моей матери от 20 июля 1925 г., в котором говорится: "Моя последняя воля заключается также в том, чтобы мой супруг взял на себя опекунство моего ребёнка и обеспечил ему воспитание в хорошем католическом заведении. Если ребёнок умрёт при рождении или позже, то всё моё имущество, спальню, драгоценности, одежду, бельё, совместно скопленные деньги, в устной форме переведённый в моё владение салон и комнату светлого дерева я завещаю моему супругу."

8

В семь лет моя жизнь повисла на волоске, когда за корью последовало осложнение в форме нефрита с уремическими симптомами, и я вынужден был несколько недель лежать на животе и есть всё без соли, но закончилось это не так, как в прочитанной мной книге о маленьком Гвидо, которую написала его мама, чтобы изобразить его перед нами в виде маленького святого, нет, меня моя мама вылечила при помощи молитв и лурдской воды, хотя она должна была понимать, зачем мы говорили во время вечерней молитвы: лучше возьми мою жизнь, чем дай совершить смертный  грех, для чего тогда как раз предоставилась возможность, и могло случиться так, что никто никогда не узнал бы о моих стихах, появившихся в основном гораздо позже, и на их месте не было бы никакого белого пятна, и никому бы не пришло в голову, что чего-то не хватает.

9

На смерть моей матери отец заказал в типографии мемориальный портретик святой Терезы ф. К. Й. (художника Ойгена Альтрогге) со следующими стихами на обороте:

     Наш путь мучителен и строг,
     Нам путь определяет Бог,
     Боль нам близка, тверда земля, -
     Голгофа - каждому своя.

     Под тяжким бременем для пауз нет времени,
     И мы – как опоры, а бремя – как горы,
     Крест ранит нам плечи, на плечи давя, -
     Голгофа - каждому своя.

     И так мы бредём, вверху в водоём
     Небесной бездны свет падает звездный.
     И вот уже близко святая земля,
     И каждому путнику – Голгофа своя.
     
Луиза Яндль, урождённая Раппель, написавшая эти стихи, родилась 3 декабря 1902 г. в Вене, Нойштадт и скончалась 6 апреля 1940 г. в Вене, будучи супругой Виктора Яндля и матерью трёх сыновей: Эрнста, Роберта и Германа. Младшего из них она два месяца назад подвела к алтарю божию для первого причастия, к коему ежедневно приближалась с большим смирением. Она умерла причащённой, в той же святости, в которой прошла вся её жизнь. Мы, оставшиеся на земле, молимся за неё. Иисус! Мария! Иосиф! Алоизий!  

10

Её продлившаяся восемь лет болезнь, приведшая к сметри, Myasthenia gravis, не только сделала её – как мне тогда казалось – безмерно религиозной, но и понудила начать писать короткую прозу, а потом и стихи. В первый раз она поняла, что больна, когда собравшись причесаться однажды утром, не смогла донести руки до волос, а потом стали то появляться, то пропадать и другие симптомы так, что у неё всякий раз на несколько дней, а то и недель, появлялась надежда на выздоровление, но это была ложная надежда, и случались дни, когда она почти не могла говорить, как если бы у неё во рту был кляп. Несмотря на физическое недомогание, ей приходилось – из-за денежных проблем - выполнять всю домашнюю работу практически одной, только изредка ей помогала домработница, и при этом она время от времени умудрялась записывать приходившие ей в голову идеи на кухонном серванте, и из них потом (интересно, когда?)  и получались её стихи и проза.

11

Мой отец (1894-1973), банковский служащий с надёжным местом работы вплоть до экономического кризиса, во время которого его зарплата сократилась, и сам он оказался под угрозой увольнения из-за сокращения штата, увлекался рисованием и писал акварели почти всю свою жизнь в реалистической и автодидактической традиции – он рисовал и писал, сидя перед объектом – и уделяя мало внимания более радикальным художественным явлениям его времени. Литературным работам матери он отдавался с самозабвением. Мои стихи он воспринимал только с большими оговорками – про "Другими глазами", 1956, мой первый сборник, он высказался дружелюбно и несколько смущённо, добавив что не всё понял. (Он был рад моим последующим успехам, но про сами тексты, теперь уже более радикальные, говорил мало и редко.) Моя мать на долгие годы поставила крест на художественных занятиях отца – покупкой фотоаппарата. Раньше, возвратясь из конторы, он уходил на этюды; его фотоэтюды рождались дома, во время отпуска, в ванной комнате, переделанной в фотомастерскую – путы, которых сам он, видимо, не ощущал. Фотографией он занимался с той серьёзностью, с которой надлежит заниматься искусством, искусство же было для него почти (ведь он провёл свою жизнь за конторкой ради нас) самым важным в жизни; и для неё тоже искусство стало – после первых скромных успехов, публикаций в газетах и журналах – почти самым важным в жизни, кроме религии и семьи, за которые она боролась "как львица" (её слова).

12

Её безвременная смерть, о которой я так глубоко сожалею, закончила моё воспитание в возрасте 14 лет. Я имел твёрдое намерение посвятить себя литературе, как и мой брат Германн, позднее проявивший свой талант в этой области, а Роберт, архитектор, достиг не только наибольшего материального успеха, но и единственный из нас троих имеет семью с двумя хорошими сыновьями.

13

Никто не призван праздновать собственное появление на свет, и у меня в мои 53 года очень немного поводов приносить себе поздравления по поводу моей жизни. Тот, кто не хочет жить прошлым, вынужден обрывать память и держать воспоминания в стороне от себя. Парадоксально при этом стремиться сосуществовать с собственными стихами, причём не только с последними, а со всей совокупностью до сей поры написанного и признанного достойным консервации. Это возможно только после совершения произвольного акта по устранению временной дистанции между ними и нынешним здесь и теперь автора, после скопления стихов в одной, лежащей в пределах достижимости точке, после удаления дат и уничтожения любой хронологии – после создания некой фикции, каждую минуту грозящей треснуть по швам, спустив на автора целую свору стонущих, ноющих, орущих, топающих ногами авторов в возрасте от старика до подростка.

Вена, ноябрь 1978



Примечания:


1 вернувшаяся боль (Вергилий, "Энеиды")
2 В переводе – "Громко и Тиша"
3 Завершения полётов
4 Воздушная тревога
5 Ложные выводы







Hosted by uCoz