Экстази для филолога.

Если начать говорить, о том, о чем я уже начал, то трудно остановиться, да и стоит ли тогда останавливаться? Всякое событие бросает над под ноги подножный корм, который мы переминаем и перемалываем нашими с вами подошвами и многое нам открывается в 10 утра, а многое работает круглосуточно. Может быть именно там, где не существует литература. Не всякая дверь открывается так, как открывается иная книга и где найти этому примеры как не в местах общего пользования. А что, впрочем, что это за наркотики? Я мало посвящен в молодежную культуру, но выдвину некоторые предположения, от которых тут же поспешу отказаться. Может быть, кто-то думает, что и мимо нас проходит жизнь и это действительно так, а мимо кого нет? Но, по общему мнению как-то уж через чур стремительно пролетел я своей головой через многие события от которых кровь стынет в жилах. Некоторых этих не особо-то и хотелось, а вот некоторых очень. Что нам подсказывает жизнь? Не пойти ли к гадалке? Да, ну ее к черту - не лучше ли наверняка открыть онегина на странице и прочитать - и сбудется.
Именно так произошло со мной в прошлую среду, когда иней серебрил вырхушки деревьев, а на осинах трепетали журавли в своей привычной белоросской бороденке. Отправившись в туалет, почитать и размять глаза перед долгой дорогой в поисках пищи для ума я обнаружил ее в самом незатейливом месте.
Все мои друзья-знакомые разъехались по своим благополучным дачам с малиной и что мне оставалось делать в этом душном и грязном городе. Было несколько возможностей весело провести время: пойти поговорить со свежевыкрашенными домами, нажраться пироженых и отправиться в постели,  но вряд ли кому-либо поможет вид многострадальных видов родного края в период весенней распутицы и всенародной распущенности. Даже те, которые никогда, теперь стали нередко представлять суровые шведские страдания где-нибудь в районе кухонного стола. Но мне все это было не знакомо. Заперто жилось мне в моем доме, прямо сказать не могу, но заперто.
Да, деньки наши закатились и оправданий нам нет теперь.
Нет. И здесь уж я вынужден остановится и, понукая себя самоё, отправится из пустого в порожнее. Мы, кажется, остановились на туалете?
Л.А.
-Падла, падла блин.
-Падла мастёвая!
Но никто не отзывался. Что ли сам себе говорю? Что ли нет. Да и трудно было представить в этой тишине еще что-то кроме неё. То, что, между прочим, я уже находился на улице меня мало заботило, да и кого в моём положении? Но вот и все - мы встретились случайно!
Уже где-то потом, когда все мы имеем шанс через некоторое время придти и вспомнить. Именно тогда когда говорят - прииди и воспешествуй в приятный сердцу уголок, именно тогда, как две копейки-булочки легли у моих ног и уже никто не мог их сдвинуть. И вместо того, что ей была одна, та оказалась - трое. Да, мы встретились случайно - три девицы и их покорный слуга. Их звали безбрежно: Лизанька, Дагомысл и Аркадия. Одну можно было легко принять за другую и они этим пользовались. При всем неумении моем разговорами завлекать и чередою согласных пытаться согласить на девически безвозвратное - эти и слушать ничего не хотели. Или лицами так делали? Да слышали бы вы что они говорили? Я бы не сказал, чтобы я в это время действительно пританцовывал, но ножку приволакивал и считал необходимым указать всякому на особенность моей физиологии.
-Простите, ваша собака не кусается?
-Моя? НЕТ!
-Я могу вас проглотить и даже не почувствую, что что-то съела.
-В этом случае у вас в животе будет больше мозгов, чем в голове - с легкостью парировал я эти неумелые приставания. И уже было понятно, что передо мной пьяные братья гуманитарии и если повезет, то уж история войдет сегодня через рельсы моих ушных раковин к себе на палати. Но к чему тут собака?
Лизанька улыбднулась, потом еще. Я не смотрел на ее зубы, потому как дареной кобыле не туда смотрят. Из Дагомысла удалось выдавить только признание к нелюбви к тяжелым наркотикам и брашке. Брашке-букашки-веди-буки.
-Ведь вы устали?
Так возникал возможность присесть на травку и покуривая. И не покуривая. Требовалось чего-то еще к нашему разговору и тут заговорила прежде молчавшая Аркадия.
-Как я устала. И ноги мои не ходят и все что прежде мне мило было заслонил Музиль. Где же эти хваленые педерасты в доме напротив? Когда же будет-то время? Телега жизни плетется уже впереди лошади!
Всё, что было оставлено мной без внимания я потом так и не вспомнил - запомнилось только три пары ног на асфальте, абблёванный Аркадией левый фланг лица Дагомысла и нежная Лизанька из евреев. На которую оглядывались старые дома и подвывали собаки. Вы бросили меня!!! Не дав сказать и тех слов, о которых так долго мечталось и переворачивать страницы приходилось мне самому, в одиночестве. И кто тогда даст мне наркотик от которого я сдохну также, как сдыхаю от этой ёбаной литературы? Кого я смогу укрепить и перебороть через себя? Где это экстази для филолога, от которого плещутся в моих садах нерожденные мной золотые рыбки и где, уже в который раз, я сам себе удивленно делаю млечный путь из отбросов молока и хлеба. Лао? Лао ли?
Как?

Уже само то, что задержался я в туалете больше положенного, было предопределено случаем и, я упал. Стукнувшись головой об унитаз какие только мысли не вылетели из моей головы, но осталось уверенность в том, что и снег вряд ли кто-то пытается запускать в небо. Поскольку и то, и другое совмещает; и то, и это мне претит в себе самом. Подарите, подарите мне маленькую конфету! Я хочу её!!! Здесь бы и остановится, здесь бы и закрыть те ижицы. И закрывая на себе голову руками. Спешу, спешу. Но выговорю последнее на сегодняшний вечер.
-Падла, падла блин.
-Падла мастёвая!